Блаженны миротворцы

— А ты не унываешь от своей болезни и беспомощности? 
— Нет, не унываю, — даже удивилась она. 
Настя, улыбаясь, смотрела на меня своими огромными косыми глазами,                                                                              скрюченные руки лежали на неподвижных худых ногах и лицо этой                                                                                                        девушки-инвалида было очень красивым.

Зашел тут разговор о заповедях блаженства из нагорной проповеди Спасителя. С самого начала не мог воспринимать эти обетования как заповеди, так как понимал нереальность их выполнения волевыми усилиями. Со временем стал понимать их как ступени восхождения, которые с необходимостью следуют одна за другой.

Приблизительно так: когда смиряемся и приобретаем нищету духа, то не можем не плакать, видя во всем промышление и присутствие Божье. Божественный плачь приводит к кротости и смирению, а кроткий не может жить во лжи и ищет правды, нашедший её всех жалеет и прощает, потому что опытно знает страдания и болезни души человеческой.  Милостивый уже не способен жить с нечистотой в сердце своем, и поэтому всякая немирность заставляет его страдать и не прилепляется ему, как бы не гнали и не поносили его. 

Вчера задумался после одного, на мой взгляд, немирного замечания о блаженных миротворцах: а есть сейчас такие, кто эти блаженства приобрел? Даже как-то обратился ко Господу, чтобы Он показал мне такого подвижника. 

Сегодня рано утром причащал и проводил исповедь в центре реабилитации инвалидов спинальников. Последнее время там много пациентов и с генетическими нарушениями. Когда Настю ввезли на коляске в часовню, мне показалась, что разговора не получится из-за тяжелой формы её заболевания. Но спросил все-таки: 
— Настя, скажешь чего-нибудь про себя? 
Она неожиданно, хоть и с трудом, ответила:
— Мне больше всего хочется, чтобы люди не враждовали, не убивали друг друга, чтобы не было войн и ссор. 
Думая, что эти слова общие, идущие от простого неумения исповедоваться, поинтересовался:
— А почему ты этого так хочешь?
— Мне очень больно, когда вижу как дерутся, ругаются и слышу о войнах и убийствах. Больше всего мучаюсь от всего этого. 
Все еще сомневаясь и полагая, что это какой-то детский подход спросил:
— А сколько тебе лет?
— Скоро тридцать, а что, не похоже?
Я смутился:
— Просто очень удивлен твоими словами, пытаюсь понять, почему ты так об этом переживаешь. А ты не унываешь от своей болезни и беспомощности? 
— Нет, не унываю, — даже удивилась она. 

Настя улыбалась, смотрела на меня своими огромными косыми глазами, скрюченные руки лежали на неподвижных худых ногах и лицо этой девушки-инвалида было очень красивым.